Авторы · Новое · Отзывы · Беседка · Табуретка · Анекдоты · Кто о чём · Ссылки · Чат

О это беспокойное житье
Чиновника 13-го класса,
Чья сила – ускорение на массу,
И это все...

Замоскворечье тонет в тишине
Воскресного сентябрьского утра.
Иду гулять туда, где о Тебе
Я вспоминаю поминутно.

Меж лопатками крылья потеют,
Тянут вниз, и не вытянуть ввысь,
Перейти в грозу поле страшнее,
Чем прожить непутевую жизнь...

Когда целуется с апрелем
Весна у марта на виду,
Так грустно будут петь капели
Тебе, гуляющей в саду.
Боюсь войти в Твой сад,
Хоть снится все чаще сон:
Как в храме кто-то видит лица,
Кто – свет икон...

И как о колокол язык
Колоти в череп злые бумы,
Но так не может быть, я ж их –
Эти слова сказал, не думав.
Ведь там должно было быть дзинь –
Звук где-то наравне с росою –
По склону шла через полынь
Ты ранним утром и босою...

Так редко подаваемое блюдо,
Которым был и Твой печальный взгляд,
С душой моею сотворили чудо,
Как год, и два, и десять лет назад.
Не острая, но хитрая приправа,
Какой был Твой прощальный поцелуй,
Сумела замаскировать отраву
И скрыть до времени от пуль...

Ошибкой в до мажоре Моцарта
Звучал Твой кашель, Фигаро.
Второго альта злое цоканье
Второго марта умерло.
Ты замер, не дослушав музыки,
Пролившейся за ее дверь –
Служанки? Госпожи? Запутался
Я, кто она Тебе теперь...
За что Тебя спустили с лестницы
В объятья Вены, в плен прелестницы?
На катке попляшем с вьюгой
Под секундный сердца стук,
До весны еще полкруга
Неожиданных разлук.

Может быть, дама с пером,
Может быть, птица без клетки
В сердце роснулись моем
С легкой улыбкой кокетки...

Грустных дней теребя четки крупные –
Все размером с капли дождя,
Осень зимним накрылась тулупом,
Я весну и Тебя...

Вот те на – расцвела тень от дерева
На обычной кирпичной стене.
Что февральское солнце наделало,
Растопив злую глыбу во мне?

Я от взглядов Твоих столбенею,
Никогда Ты не будешь моей,
Никогда не родишь мне еврея
Среди наших печальных полей...

Когда Ты открываешь дверь,
Твой силуэт в ее проеме
Коктейльной трубочкой потерь
Купается в закатном роме.
И платья белых пузырьков
Касаясь не рукой, губами
Я вижу в скважинах зрачков
Все то, что еще будет с нами...

Полжизни прожито. Часы об этом били.
Бессонница зовет меня на суд.
Стихи не оправдают, не спасут,
Хотя они страдали и любили.
Бессонница зовет меня на суд.
Перед лицом стареющей бумаги
Всегда ли? Нет! – хватало мне отваги
В себя нырнуть, словно в заросший пруд?
Стихи не оправдают, не спасут.
Свидетели они, не адвокаты.
Все грозы дня, рассветы и закаты
Все ветры времени куда-то унесут.
Хотя они страдали и любили,
Попробуй-ка хоть строчку позабудь,
Хотя всегда без спросу приходили,
Не их возьму с собой в последний путь...

* * *

Люблю Твой строгий силуэт,
Люблю Твою походку, Оля,
Когда качаешь головою
Дождю в ответ...
Февраль. Достал чернил. Рисую:
Вот старый дом, а в нем кровать.
Ах, мне б хоть раз нарисовать
Тебя – не грустную такую...

Белый снег и ветка золотая
Закружили в танце, не спеша.
"Ты всегда такая молодая?" –
Спрашивает зеркало душа.

Я, должно быть, проспал эту битву,
Или, может быть, просто устал...
Был заточен острее бритвы
Тот закат, что с Тобой переспал.
Мысль в мозгу – тоже острый нож,
Пройдешь спичкою по бутылке,
Глядь на пробочку наберешь...
И задержишь, словно молитву,
Каплю горькую на устах,
Я, должно быть, проспал эту битву,
Или, может быть, просто устал...
Но я встречу Тебя на пристани,
Утешителя души истинного...

Я все забыл. Я помню лишь одно,
Как пахли Твои волосы, родная,
Бесценная, единственная, но
Куда-то все ушло. Не понимаю...

Кого целуют твои губы,
Моя Москва?
Чего там курят твои трубы?
О чем мечтают купола?

Тебя не видеть тяжело,
А как увижу, так робею,
И то сверкаю, то темнею
Как старого пенсне стекло...

Закат заблудится в серванте...
Потом отыщет антиквар
Стихов прозрачные бриллианты
В пыли, где старый самовар...

Еще ласкает пена губ
Зубов разрушенные башни.
Ты хоть убей меня, вчерашнего
Себя я вспомнить не могу.

Последний день седого октября,
Звон колокольный да дымок листвы.
Да нехотевшая вставать заря,
Да губы, прошептавшие: "Кто ты?"
Ты целовала торопливо
И вроде крыльями шурша,
Потом, сославшись на невинность,
Оделась быстро и ушла.

А на календаре – ненастья,
А ты смеешься – тем богата.
Подай мне милостыню счастья
У нашей церкви близ Арбата.
Подай мне милостыню света,
Хоть и не любишь ты меня,
Да и за что любить поэта?
Не за мерцание ж огня...
Январь какой-то бестолковый,
Подай мне взглядом хоть целковый...

На прозрачном рисует фоне
Сад весенний штрихи ветвей,
Загрустила Ты на балконе
О прошедшей любви своей...

Из пор, как в сад через забор,
Душа отправилась на юг.
Две тыщи лет прошло с тех пор,
Как был распят один мой друг...

Голос мне был, как розгами:
Мысли
Твои Грехи...
Ты пишешь стихи не мозгом,
Печень пишет стихи.
И, напоенный кровью,
Где только яд и ад,
Ты был несчастлив с Любовью,
И ненависти не рад.
Знаешь, хоть сердце вынь,
Смотри, пиджак не порань,
Но женское имя – Инь,
А твое имя – Пьянь...
Я словно в землю врос
Иль опоздал на обед,
Когда услышал вопрос,
В котором был и ответ.
Тот, для кого рукой
Делают знак, как крест,
Он еще там далеко?
Или уже он здесь?

27 апреля 2000 года

* * *

Ты меня хотела бросить,
Но всего лишь уронила,
Я запомню эту осень
До зимы и до могилы...

Лежала черною невольницей
Твоя перчатка на столе.
И короли послали конницу,
Мы ж разменяли по ладье.
Центр взят. У пешек нет просвета,
Зря соло ждет кордебалет,
И злится слон из фианкетто
На целый свет.
Стояла гордой скандинавкой
На том же столике свеча,
На первый ход сицилианкой
Она устала отвечать...

С Тобой нельзя договориться
На всевозможных языках.
Везде Твои мелькают лица
В вине, в витринах, в облаках...
Заворковала голубица,
Луна в ответ вздохнула: "Ах..."
С Тобой нельзя договориться
Ни в сумерках, ни впопыхах...
Покуда я не понял смысла
Происходящего. Раз так –
Хочу успеть договориться
С Тобою. Ты подскажешь, как?

Весна на даче. Вот Ты и приехала.
Распаковала первый чемодан.
Посуда, зазвеневшая за стеклами,
Приветствует Тебя: "Бонжур, мадам!"
Гитара, скрипнув декой, словно дверцею,
Зовет со мною вечер провести,
Ведь мужа нет сегодня, нет полиции,
И нам с Тобою нет и двадцати...

На заплаканной крыше
Поскользнулась луна.
Я уже не услышу,
Как упала она.
Так темно в моем доме.
Не зажжет она свет
Отыскать в пыльном томе
Очевидный ответ...

* * *

Вьюга, ты танцуешь так,
Как и сроду не кружила,
Все букеты отложила
И забыла впопыхах...

Что ж так голова болит
В этот день предновогодний?
Невесомый снег парит.
Скачут кони, скачут кони...

Рябина. Горек вкус разлуки.
Короткий отдых. Чай кипит.
Никто нам не протянет руки,
Не проклянет и не простит.

Видно, мне не суждено
Этой ночью сном забыться.
Сквозь узорное окно
Я смотрю, как скачет рыцарь.

С картины или с киота
Ты смотришь бледна и нежна.
Я узнаю от кого-то,
Что ты в меня влюблена.

До весны еще полкруга
Неожиданных разлук.
Тройка мчится среди луга
Чуть быстрей, чем сердца стук.

Старый Новый год.
Полная луна.
Кто там у ворот?
Танцы до утра.

Лунный свет ласкает край
Твоей облачной одежды.
Лошади несутся вдаль
Вслед за вихрем и надеждой.

Сегодня пасмурно и снежно.
Крещенье прочит урожай.
Ты написала невзначай.
Письмо заклеила небрежно.

* * *

Метель, на улице метель. <
Парад морозов. Метеоры.
Дом распахнул свою шинель
И дышит полным коридором.

С утра погода кисти Брейгеля:
Снег, солнце, небо, торжество!
Не понимаю, отчего
Так манит свет в конце аллеи...

Здесь небо выше и светлее.
Я Вас люблю, моя аллея.
Вы взяли под руку легко
И завели так далеко...

Растрепанная нитка света
Натянута через сарай.
Плечо дыханием нагрето.
Пора, вставай!

Белая церковь,
Красный закат.
Кончилось лето.
Кто виноват?

Сентябрь. Последняя гроза.
Печальный лист кружил.
Он мне на ухо прошептал,
Что я свое отжил.

Чуть более, чем прежде, одинок,
Хотя б казалось это невозможным,
По коже улиц палочками ног
Я барабаню свой мотив тревожный.

Из сердца выжму, как из ягоды,
Стихи-вино.
Пусть звезды пьяные попадают
В твое окно.

Люблю прогулки по Москве.
Листаю город – весь в закладках,
Весь в гипсе и кирпичных кладках,
Зеленой бронзе и росе...

* * *

Расцвела нынче тень от дерева
На обычной кирпичной стене.
Что февральское солнце наделало,
Растопив злую глыбу во мне?

Ты рядом. Вот твои колени...
Или сугробы намело?
Твои глаза глядят светло,
Пока на них не лягут тени.

Сыплет снег, и женский смех
Я средь звонов различаю.
Вьюга приглашает всех
В карусель своей печали.

Гулять по улице сейчас
Нужны не сапоги, но крылья.
Слетаем-ка меж звездной пыли
В последний раз.

О это беспокойное житье
Чиновника тринадцатого класса,
Чья сила – ускорение на массу,
И это все.

Лунный свет своим смычком
Чуть коснулся стен ограды,
На крыльце, как свет лампады,
Ты стояла босиком...

К Коломенскому подымусь
Со стороны Москвы-реки,
Взлетает в небо белый гусь
И сокол с царственной руки.

Рябина, ветер ветки клонит,
Вон всадники, да нет, не то...
Уже никто нас не догонит,
Уже не встретит нас никто...

Пишу стихи, да рву, да жгу.
Ночь вымарает день пропавший.
Присели буквы на лугу
У края пашни.

* * *

Ты растворилась в памяти моей,
Как исчезает белое на белом.
Лишь контур, к сроку потемнелый,
Едва заметный след оставил в ней.

Влюблен в Москву. Арбатской анфиладой
Ее дворов пройдусь и надышусь
Июньскою сиреневой прохладой,
Уж выученной наизусть.

Когда к стене прижмутся тени,
А ты – ко мне,
О чем заговорят колени
Наедине?

Вылепливать из темноты
Дождь струн и золотые деки
Привыкли свечи те, что ты
Зажгла отныне и навеки...

А я по-прежнему живу
На водке и на каламбурах.
Мои насмешницы и дуры
Сидят в углу.

Шопен. Прохладна и легка,
Но все равно боюсь: оплавишь
Свечную белизну всех клавиш
Вся в кольцах узкая рука...

Ветка вербы
В воскресенье расцвела.
У Тебя давно я не был.
Как дела?

Пройдусь к Тебе путем окольным.
Сегодня давка, крестный ход.
В рубахе белой колокольня
О чем задумчиво поет?

Стены, лестницы, коридоры,
Серый сумрак пустых квартир.
Покосившуюся икону
Твой случайный взгляд осветил...

* * *

Богоматерь улыбку смахнула,
Словно пух, налетевший с уст,
И спросила: "Когда я уснула?"
"С полчаса," – ответил Иисус.

С Тобой нельзя наговориться,
Но и молчать не хватит сил.
Мелькают в стеклах твои лица
Автомобилей и витрин...

Пустяк: два взгляда.
Долгий и короткий.
В аллеях сада
Птиц последних четки.

Мир сужен до Твоих зрачков,
До поцелуев и объятий.
Тысячелетний шорох платий
Дошел из глубины веков.

Татьяною Онегин пренебрег,
А ты молчала, чтоб не закричать.
Ту колыбель, где он уснуть прилег
Ты не устанешь никогда качать.

Был старый дом, а в нем – кровать.
Вставало Солнце за рекою.
О чем так тихо пела мать,
Едва беременная мною?

Сегодня город одинок.
В нем нет Тебя.
К монастырю Зачатия
Приводит память ног.

Читаю рук четверостишье
На языке двух чаш.
Сегодня первый вечер наш.
Перед грозой затишье.

Ночь улыбается, даря
Нам белозубость своих клавиш.
Люблю смотреть, как ты играешь,
Как свечи высоко горят...

* * *

Татьянин день. Январь уходит.
Ты встала тенью у окна,
А во дворе все кто-то бродит,
Все кто-то патефон заводит
Про то, как ночь была темна.

Когда целуется с апрелем
Весна у марта на виду,
Ты напои меня капелью,
И пьяный я гулять уйду...

Я год здесь не был, о моя Москва –
Мир голубей, пивных и подворотен,
Глаза, их и моя слеза
И слезы сотен.

Москва – красавица неполной тыщи лет
Опять танцует, ножку обнажила.
Она не знает, кто ее поэт,
Она своих не помнит старожилов.

Твое имя – Обман.
Твои руки для карточных фокусов.
Снова дачный роман
Весь в закладках из флоксов.

Извив материи воздушной
На самом краешке стола
Чулки лежали и подслушали
Ее последние слова.

В саду устали падать яблоки,
Колокола устали петь.
После Нижегородской ярмарки
Мне к вашей свадьбе не поспеть...

Сегодня я прощаюсь с Вами,
Вы были дивно хороши,
Перед зажженными свечами
Не будет завтра ни души.

Июнь растоптан. Плач сирени
За ветром не услышать Вам.
Вы наклоняетесь к ногам –
Босой пройтись по сновиденью...

* * *

Вечер, свечи, тишина.
Стены сузились от стужи.
Я увидел, как снаружи
Ты стояла у окна.

Ну вот и все! Все кончилось, распалось.
Нить порвана, и не горит свеча.
Большое видится на расстояньи, малость
Пушинкой отлетает от плеча.

Мы входим в дом. Три половицы
Уже аккорда не составят,
И зеркала под пылью в лицах
Нас прошлогодних не представят.

Упали, рук не разнимая,
Милльоны пар на ложа игр.
Как улыбалось Солнце мая
С пушка твоих точеных икр.

Я приду к Тебе, и снова
Заслезятся фонари...
Мы до утренней зари
Не произнесем ни слова...

Белая церквушка
Пела на холме.
Кто эта старушка,
Что приснилась мне?

Не на митинге и не на паперти,
В комнатенке полупустой
Побеседуй с собственной памятью.
Тяжело ей всю жизнь одной...

Рождество Иоанна.
Золотые кресты.
Ирод свежую рану
Прикрывает, как стыд...

Кто березовые свечи
Нам во здравие поставил?
Тают восковые свечи.
Петр-Павел час убавил...

* * *

"Я устала, Мне больно и грязно" –
Говорила–рыдала душа.
И какая-то песнь неотвязно
Все звучала, смолкать не спеша...

А я по-прежнему живу
На водке и на каламбурах.
Мои насмешницы и дуры
Сидят в углу...

Театр выехал на гастроли,
Я остался в зале пустом.
Черный бархат изъеден молью,
Белой пудрой – мое лицо...

Ночная дева, растворяясь
В лучах зари, уходит прочь.
Свои перчатки оставляет
И не находит злая ночь...

Вот опять стихи,
В этот странный час,
Ведь давно сухи
Уголки у глаз...

Как давно в мой сон
Не являлась Ты.
Наш Пасхальный звон
Стерегут менты...

* * *